– Похоже, она была эксцентричной.

– Да. – Кимберли немного помолчала. – Однако знаешь, что не дает мне покоя? В чем тут заключалась ирония?

– В чем?

– Мэнди нуждалась в нас. Была именно такой, каких мы с отцом поклялись защищать. Слабой, склонной к неверному выбору. Слишком много пила, встречалась с дурными мужчинами, верила любой лжи. Господи, она отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то спас ее от самой себя. А мы не спасали ее. Я в детстве постоянно возмущалась ею. Вечно чем-то расстроенная, хнычущая, недовольная Мэнди. Теперь я удивляюсь, почему мы не заботились о ней лучше? Она ведь была членом нашей семьи. Как могли мы совершенно упустить ее?

Мак промолчал и снова нежно коснулся щеки Кимберли большим пальцем. Она почувствовала, как его огрубелый палец медленно движется к ее подбородку, и вздрогнула от этого. Потом ей захотелось закрыть глаза и по-кошачьи выгнуть шею.

– Еще травинка? – прошептала она.

– Нет, – мягко отозвался он.

Кимберли смотрела на него, сознавая, что глаза ее говорят слишком много, что ей нужна защита, но найти ее она была не способна.

– Твою версию ставят под сомнение, – сказала Кимберли.

– Знаю. —Его пальцы скользнули по ее подбородку, остановились возле уха.

– Мой отец весьма проницателен. Но, как и все детективы, дотошен. Он начнет с самого начала и будет медленно продвигаться к заключению. Возможно, в другом деле это было бы не важно. Но если ты прав и вторая девушка уже где-то…

– Часы тикают, – проговорил Мак, и загрубевшие подушечки его пальцев проделали по ее щеке обратный путь, потом поползли вниз по шее.

Дыхание Кимберли так участилось, словно она снова бежала по лесу. Бежит она теперь к чему-то или до сих пор забегает?

– Ты очень спокойно относишься к этому, – резко заявила Кимберли.

– К делу? Не скажи.

Его пальцы замерли на ключице, ощущая зачастившие пульс. Он пристально смотрел на Кимберли. Мужчина, желавший поцеловать женщину? Одержимый сложным делом полицейский? В таких вещах Кимберли не разбиралась. Женщины, носившие фамилию Куинси, были неудачливы в любви. Даже последний мужчина, которого, как казалось Мэнди и матери, они любили, убил их обеих. Вот вам и женская интуиция.

Внезапно Кимберли пожалела, что так много думала о своей семье. Ей опять захотелось быть островом, родиться заново, без привязанностей, без прошлого. Какой стала бы ее жизнь, если бы мать и сестру не убили? Какой была бы Кимберли Куинси?

Более доброй, мягкой, нежной? Способной поцеловать мужчину при свете звезд? Может, способной влюбиться по-настоящему?

Она отвернулась и отодвинулась, чтобы не соприкасаться с Маком. Кимберли стало до того муторно, что она не могла смотреть ему в глаза.

– Будешь работать над ним, да? – спросила Кимберли, просачиваясь к нему спиной.

– Я сегодня прочел кое-что о Виргинии. – Мак словно отметил, что она отодвинулась. – Знаешь, что этот штат представляет собой больше сорока тысяч акров взморий, гор, рек, заливов, болот, водохранилищ и пещер? В семиновных горных хребтах больше тысячи миль троп. Два милиона акров государственных земель. Чесапикский залив – саммый большой в Штатах морской рукав. Плюс четыре тысячи пещерах, несколько водохранилищ, образовавшихся после наводнения, которое смыло целые города. Вам хочется редкого и экологически уязвимого? В Виргинии есть редкое и экологически уязвимое. Хочется опасного? В Виргинии есть опасное. Словом, Виргиния – превосходное место для Экокиллера и я действительно намерен поработать кое над чем.

– У тебя здесь нет полномочий.

– В любви и на войне все средства хороши. Я позвонил своему куратору. Мы оба считаем, что это первая надежная путеводная нить. Если я прерву занятия в Национальной академии, чтобы провести несколько исследований на стороне, он не будет против. Кроме того, твой отец и ВМСУР действуют слишком медленно. Когда они поймут то, что мы уже знаем, вторая девушка будет давно мертва. Я не хочу этого, Кимберли. За столько лет мне надоело опаздывать.

– Что ты будешь делать?

– Завтра утром встречусь с ботаником из Геологической службы США. Дальнейшее зависит от результатов встречи.

– С ботаником? Тот лист ведь не у тебя.

– Оригинал не у меня, но я сканировал копию.

Кимберли повернулась к нему.

– Ты скопировал улику.

– Да.

– Что еще?

– Побежишь к папочке?

– Плохо меня знаешь!

– Стараюсь узнать получше.

– Право, ты совершенно одержим этим делом. Возможно,ты заблуждаешься. Может, это убийство никак не связано с Экокиллером и с теми девушками из Джорджии. Тогда ты упустил того человека. И теперь видишь то, что хочешь видеть.

– Не исключено. – Мак пожал плечами. – Ну и что девушка мертва. Ее кто-то убил. Тот человек или другой мы найдем этого сукина сына, мир станет лучше. Честно говоря, меня это вполне устраивает.

Кимберли нахмурилась. Противопоставить этой логике было нечего. Внезапно она сказала:

– Я хочу поехать с тобой.

– Уотсон с тебя шкуру сдерет. – Мак сел, стряхивая травинки с рук и покачивая головой. – Вышибет тебя из академии к чертовой матери.

– Я могу взять отпуск по личным причинам. Поговорю с кем-нибудь из советников. Сошлюсь на эмоциональное потрясение из-за того, что нашла тело.

– Знаешь, милочка, если скажешь, что получила эмоциональное потрясение, найдя труп, тебя наверняка выгонят. Это Академия ФБР. Если не можешь видеть труп, подыскивай другую работу.

– У куратора нет такого права. Советник дает согласие, и я еду, вот и все.

– А если он узнает, чем ты занимаешься на самом деле?

– Я в отпуске, и чем занимаюсь в свободное время, никого не касается. Тут мне Уотсон не начальник.

– Ты ведь недавно в ФБР, да, Кимберли?

Кимберли вздернула подбородок, поняв его мысль. И согласилась с этой мыслью, отчего у нее сильно заколотилось сердце. Участвуя в этом деле, она наживет первого политического врага и, несомненно, испортит начало карьеры. Кимберли ждала двадцать шесть лет, намереваясь стать агентом ФБР. Странно, но теперь она легко отказалась бы от всего.

– Кимберли, – сказал Мак, словно угадав ее мысли, – ты ведь понимаешь, что этим не вернуть мать и сестру, правда? Что сколько бы убийц ты ни выследила, это не изменит того, что случилось, того, что ты не спасла их своевременно?

– Мак, я бывала на их могилах. Я знаю, что они оттуда не встанут.

– И ты всего-навсего новенькая, – неумолимо продолжал он. – Ты ничего не знаешь об этом человеке, даже не прошла полностью курс подготовки. Возможно, твои усилия ни на йоту не изменят положение дел. Подумай об этом, прежде чем ставить крест на своей карьере.

– Я хочу поехать.

– Почему?

Кимберли улыбнулась Маку, хотя понимала, что улыбка кажется ему вымученной. Это был очень важный вопрос, на который она могла дать множество ответов. Уотсон сегодня утром был прав – за девять недель она не подружилась и сблизилась ни с кем из сокурсников. Странно, но что-то схожее на привязанность она питала прежде всего к мертвой девушке, обнаруженной в лесу.

Кимберли испытывала вину уцелевшей и устала проводить выходные на полях с белыми крестами. У нее возникла нездоровая потребность гоняться за смертью, после того как она ощутила на шее его пальцы. В конце концов, она дочь своего отца. Невнимательная к живым и беспредельно преданная мертвым, особенно убитой девушке, так поразительно похожей на Мэнди.

Столько возможных ответов. И Кимберли сама удивилась, дав тот, который был ближе всех к истине.

– Потому что хочу.

Задержав на Кимберли пристальный взгляд. Мак кивнул.

– Ладно. Встречаемся утром в шесть часов перед Джефферсон-Холлом. Захвати дорожную одежду. И вот что, Кимберли, – добавил он, когда они поднялись и отряхнулись. – Не забудь свой «глок».

Глава 17